ЗАЯВЛЕНИЕ

Когда в феврале 1928 года я переселился из Тутцинга на озере Штарнбергер на Фомперберг в Тироль, у меня не было намерения возводить там дальнейшие строения и расширять это малое земельное владение, а хотел в уединении посвятить себя писательской работе, для которой были необходимы внутреннее углубление и исключительное усердие.

Уже в Тутцинге я начал большое философское произведение, которое охватывало преимущественно рассмотрение естественных законов в их самостоятельном прядении, совместная деятельность которых вновь и вновь оказывается зримой и ощутимой. Я исходил из того предположения, что более ясное знание об этом может принести только пользу каждому человеку и уберечь его от множества невзгод, а также должно содействовать и необходимым для блага народов изобретениям.

Мои работы находили отклик, и многие, кто читал их, стремились к личной связи, а также имели пожелание временно или же постоянно жить поблизости от меня.

Поскольку первым и единственным главным моим делом я видел мою писательскую работу, а всё другое я рассматривал как подступающее ко мне побочное дело, исходящее от пожеланий людей, то я не мог бы посвятить себя удовлетворению таких пожеланий.

Тогда господин Фридрих Хальзебанд и господин Август Манц вызвались взять на себя это, чтобы я и дальше мог спокойно продолжать мою писательскую работу, которая, естественно, полностью меня занимала.

Вплоть до лета 1936 года г-н Хальзебанд и г-н Манц вели все связанные с иными вопросами коммерческие и официальные дела, как и всё то внутреннее, что как самоочевидность оказывалось необходимым и выходило само по себе при большем количестве людей. Господин Хальзебанд также запросил и получил мою генеральную доверенность.

Поскольку я был совершенно поглощён моей писательской работой и жил этим, что при такого рода темах совершенно не может быть иначе, то я оставался очень благодарен г-ну Хальзебанду и г-ну Манцу за всё, в ином же не заботился ни о чём и лишь слышал что-то, тут или там, в обсуждениях, но никогда не обращался к записям или книгам, поскольку я был рад тому, что о чём-то подобном не нужно было заботиться и не приходилось прерывать мою собственную работу.

Ведь характеризующим и подтверждающим является и то обстоятельство, что я не имел даже банковской доверенности и не мог распоряжаться ни пфенингом из займов. Я только подписывал предъявляемые мне договоры займа.

Я безгранично доверял г-ну Хальзебанду и г-ну Манцу и по этой причине не уделял времени на то, чтобы вдаваться в то или иное, даже если в разговоре возникал какой-либо намёк.

Я лишь многократно просил обоих господ делать во всех отношениях корректно и в точном соблюдении всех официальных предписаний всё, даже самое малое, чтобы всё происходящее и предпринимающееся было образцовым и неприкосновенным. Также не следовало начинать ничего, что не окупалось бы само по себе с самого начала, то есть не давало должных процентов, так чтобы это изначально было и оставалось здоровым, что ведь действует в интересах давших займы.

Это было то, что я просил в качестве основы всех действий, а также всегда и постоянно повторял позже в качестве моего единственного пожелания, которое я сердечно предъявлял господам в качестве условия и прилагал к их самостоятельным действиям.

Я всегда доказывал это моё доверие, уже одним лишь тем, что я никогда не вникал и не требовал объяснений, и я убеждён, что оба этих господина также старались изо всех сил оправдать его!

Только летом 1936 года, когда в моей писательской работе я дошёл до некоей точки, которая предполагала определённый вывод, я в первый раз озаботился другими вопросами и позволил себе получить точное представление обо всём.

После этого, используя время более продолжительной паузы в писательской деятельности, я взял всё в свои руки чтобы сформировать соответствующую моим воззрениям основу и в экономических делах, которые должны быть и оставаться здоровыми во всех отношениях, и которые можно было бы таким образом спокойно вести дальше, даже если бы мне вновь пришлось полностью погрузиться в мою писательскую работу, которая в продолжении должна была иметь назначение — найти практическое применение в технике и науке.

А потому первое, что я сделал, это попросил специалиста записать ценность всех строений, равно как и точный перечень всех других объектов. При этом была указана текущая на то время стоимость, то есть то, что является правильным во всех отношениях. Также был составлен точный список заёмщиков и должников. Эти материалы я заложил в опись с таким же наименованием и взял её за основу для начального баланса, поскольку я хотел, чтобы у меня была ясная бухгалтерия, дающая точный обзор, несмотря на то что как писатель и частное лицо я не имел такой обязанности.

Я сам хотел, чтобы у меня был этот порядок.

Октябрь 1936 года был установлен как срок для этой оценки. Книги велись и дальше в надлежащем порядке и ещё имеются до сих пор.

Имеющаяся стоимость весьма солидно и бесспорно превышала суммы займов и других задолженностей.

Неправильно как-либо сомневаться в ценности сейчас, ведь она точно соответствовала фактам того времени. Нельзя оспаривать и стоимость земельного участка и строений, поскольку она полностью соответствовала назначению того времени, а также была в правильном соотношении со стоимостью построения домов, которые сплошь были новыми постройками.

Кроме того, почти все займы давались именно с тем назначением, для которого они использовались.

В качестве свидетелей истинности моих утверждений я называю нескольких господ, которые сотрудничали, когда я взял всё в свои руки, и которых я прошу допросить под присягой.

Я называю в качестве свидетелей следующих господ:

Вилли Фрич, главный казначей в отставке, Инсбрук-Хюнгербург, вилла Вальдранд, №5

Херберт Фольманн, торговец, Гроссенхайн (Са.) Купфербергштрассе. 1

Эрнст Лауте, торговец, Кёльн (дальнейший адрес последует).

Следует также особо упомянуть, что займы были мне предложены, я о них не просил.

Чтобы ещё больше использовать отдельные части строений, я в то же время подготавливал и производственные дела, как, например, весьма перспективное производство особого рода хлопьев, которые должны были стать большой помощью для народа, ведь в этом случае у потребителя было главное преимущество. Химическая и медицинская проверка подтвердили это.

Тем не менее католическая церковь, прежде всего расположенный у подножия Фомперберга монастырь Фихт, сделали всё, чтобы помешать этому, и, несмотря на годичные усилия, я не получил разрешения, так что пришлось это приостановить.

Осуществление этого замысла наряду с использованием всех ещё доступных пространств принесло бы ещё и исключительный процент, и увеличение ценности всего, а это, в свою очередь, повысило бы выгоду и для займодателей.

Эти факты становятся известны, так что излишне вызывать свидетелей.

Но поскольку меня подталкивало к тому, чтобы вновь полностью углубиться в мою писательскую работу, при которой у меня не оставалось времени на то, чтобы заниматься тем, что возникло вокруг меня вопреки моему намерению, в конце 1937 года во мне возник и созрел следующий план:

Из того, что существовало, я хотел сделать совершенно самостоятельное земельное и акционерное общество, которое служило бы и общественному туризму. С этой целью я для начала оборудовал бы гостевые комнаты на 50 мест для туристов.

Осенью и в течение зимы я уже был на верном пути к завершению этого, велел постепенно покрасить все дома, а также многие внутренние пространства, и закончил бы с этим приблизительно к маю 1938 года.

Затем я хотел изложить этот план займодателям и посмотреть, согласятся ли они с ним.

Акции были полноценными в эквиваленте изначально, и с уже имеющимся твёрдым доходом от сдачи в наём, наряду с добавлением гостевых комнат и питания для гостей, весь капитал мог быть легко увеличен до 7% и более. Таким образом, с самого начала было бы здоровое дело.

Каждый займодатель получил бы полную сумму в акциях, они сами выбрали бы из своего круга председателя, причём я должен был быть исключён, чтобы иметь возможность вновь спокойно заниматься моей писательской работой, и больше я не имел бы к этому никакого отношения, что было бы для меня предпочтительнее, тогда как пожелания других всё же были бы исполнены.

Однако эта идея уже не была осуществлена.

Кипсдорф, 26 сентября 1939 года