Альфа и Омега

Библиотека Грааля

Открыть библиотеку

ДОПОЛНЯЮЩЕЕ ЗАЯВЛЕНИЕ

22 октября 1939 года.

Для полноты фактической картины, которую я дал своим пояснением от 26 сентября 1939 года, чтобы сделать возможным ясный обзор, необходимо сказать и следующее:

Как и во всяком деле, возвышающимся над повседневностью, по мере того, как возрастала известность моих произведений, стали настойчиво подступать элементы, ищущие и надеющиеся для себя на нечто совершенно иное, чем те духовные ценности, которые я давал, а также только хотел дать.

Затем, при распознании своей ошибки они обособились и стремились причинить мне ущерб, где и как они только могли, искажениями и неправдами; при этом в своей ненависти из-за неудовлетворённых пожеланий они не останавливались ни перед чем. Ведь такого рода процессы можно наблюдать уже тысячелетия, как и в настоящее время, в любом деле, даже если у него самые благородные цели.

Таким образом уже годами распространяют, что я еврей, и вопреки знанию, что моё чисто арийское происхождение можно проследить почти на 400 лет назад, это утверждение поддерживается только для того, чтобы таким образом причинить мне ущерб. Это, без сомнения, было одним из оснований для конфискации.

Кроме того, наряду с этим утверждением были выдуманы и распространялись ещё и многие другие неверные, отчасти фантастические утверждения, с той целью, чтобы вместе с тем со временем на меня можно было оказать давление и подготовить почву для последующих вымогательств, которые и совершались с угрозой при моей неуступчивости добиться газетной травли, которая всегда должна причинять вред, даже если она лишена всяких оснований.

К этим людям относится, например, Фридрих Кённеке, который и сейчас вновь включил в опись долговое обязательство, ложно выдуманное с расчётливым намерением и никогда не существовавшее, лишь для того чтобы как это уже часто бывало, пользуясь любой возможностью, без усилий получать средства таким образом, как он живёт уже десятилетия. По этому поводу при требовании я могу вызвать бесспорных свидетелей, которые ввиду общей жизни точно знают об этом и могут дать ясную информацию.

В качестве главного свидетеля я вызываю:

Адвокат Йозеф Хубер, адвокат, Швац (Тироль).

Поразительно, что как раз Кённеке, один из главных подстрекателей, был женат на еврейке, которая затем умерла.

В конце концов, опять же, образовалась группа, к коей, естественно, принадлежал и Кённеке, которая с хорошо продуманными планами работала против меня совместно, и только внешне по отдельности, чтобы полностью уничтожить меня в финансовом отношении, в отношении здоровья и морально, а возможно, также по той причине, что они должны были бы страшиться дня грядущего прояснения.

И здесь, опять же, в наибольшей мере против меня действует мужчина, Айзенбайс, чья супруга — полностью еврейка. Бывший немец, который только недавно приобрёл себе статус швейцарца.

Этой еврейке некоторое время назад прежняя подруга, приводя соответствующие подробности, грозила заявлением из-за совершённой кражи её стирального оборудования.

Странно, что мне это написал муж той подруги, вероятно, в качестве предостережения по отношению к таким людям. Оригинал этого письма по-прежнему доступен.

Конечно, при более глубоком размышлении я могу признать, что мои произведения, находящиеся в обращении на многих языках, несмотря на то что они являются чисто предметными, должны быть отвергнуты как раз евреями, и они должны бороться против них. А стало быть, и против меня лично.

При переходе к численному перечню, одно обстоятельство тотчас совершенно отчётливо бросается в глаза:

Поразительное стремление до невероятности занизить стоимость имущества и искусственно поднять задолженности, чтобы при любых обстоятельствах создать неблагоприятный или даже вредоносный для меня образ!

А потому уже заказ экспертизы был основан на ложных предпосылках.

Так при этом приводятся оценочные суммы, которые никогда не могли бы рассматриваться на момент приобретения имущества и ко времени получения займа, и всё же оценка может быть рассчитана только с точки зрения той поры. А также с учётом условий той поры, которые полностью исключали всякую мысль о планомерном поселении!

Всё ведь образовывалось исключительно на идейных основаниях.

Но даже на сегодняшний день, при полностью изменившихся условиях, оценка всё ещё устанавливается гораздо ниже самой низшей меры. Кроме того, нельзя отстранять и то, что я не был распорядителем, равно как и управляющим поселения. Некого рода общество существовало исключительно в совместной жизни, как это происходит во всяком большом доме, в любом посёлке или городе, с той только разницей, что я один нёс все затраты, что странным образом рассматривалось и принималось как самоочевидность.

Займы давались мне без всяких обязательств, а потому род их применения был свободен для меня, в этом плане я не был связан никакими маршрутами или иными ограничениями. И они были предложены мне добровольно. Я никогда не просил о них.

Более того, я остаюсь при моём обоснованном утверждении, что вплоть до последнего дня за все действительные и правомерные долговые обязательства имелся более чем полный эквивалент; ведь при этом должна быть учтена и произошедшая при переломе насильственная депрессия.

Среди прочего, у господина Према-младшего из Шваца, унтерфюррером СА были силой забраны 34 000 шиллингов наличными, уже приготовленных мною для исполнения приходящихся 1 апреля обязательств, как и другой имеющий вес эквивалент: бинокли «Zeiss», охотничьи ружья, а также частные средства Ирмгард Фрейер и Александра Фрейер в размере 2500 шиллингов, и эта сумма теперь внезапно и ложно приведена в имеющемся заключении как моя задолженность.

В самом начале были изъяты и три автомобиля, которые также были указаны в книгах в качестве эквивалента, однако не учтены в перечне, и многое другое. Так что весь перечень совершенно недостаточен.

В ходе последующей конфискации были изъяты ещё более высокие ценности, которые сейчас вообще не упоминаются; ведь в учреждённом мной музее находились невосполнимые, а потому драгоценные экземпляры, равно как в обстановке моей рабочей комнаты, которая имеет высокую ценность, составную стоимость чего вообще нельзя оценить, так что общая стоимость всего, что было изъято и конфисковано в любом случае должна намного превышать суммы займов.

По одной только этой картине можно составить правильный обзор.

Сами строения, как и всё другое, были в первоклассном состоянии, так что их номинальная стоимость в книгах была вполне оправдана, как я уже упоминал в моём первом заявлении, тем более что они вполне соответствовали задуманному назначению, что лишь более подчёркивает всё.

Кроме того, осенью и зимой 1937 года я заново произвёл покраску всех строений с целью их более тщательного сохранения, несмотря на то что они были ещё как новые.

А эта оценка для иного назначения ничем не отличается от того, как если бы недавно построенная мельница, вместо того, чтобы её оценивать с точки зрения использования в мукомольных целях, для чего она была построена, вдруг была оценена с точки зрения её использования для дубления или другой отрасли промышленности, что, вероятно, должно было бы привести к уничтожающему итогу.

Тем более поразительны показатели г-на Лайнера, которые ведь преувеличены даже в соотношении с его собственными расчётами. Кроме того, пришли ещё многие другие счета, хоть он уже имел основную прибыль от строений. Всё же нехорошо предполагать, что он должен извлекать из меня выгоду таким образом.

То, что сам я не стремился к каким-либо личным преимуществам, однозначно и ясно видно из краткого обзора жизни на Фомперберге. Ведь одни лишь многочисленные сотрудники и помощники, требующие затрат около 70 000 шиллингов в год, были нужны не мне, но были необходимы только из-за наличия многих обитающих, удобству и комфорту которых они способствовали.

Я не нуждался во всех этих людях.

Но считалось само собой разумеющимся, что все эти расходы я несу один.

Не иначе было и со многими другими вещами, о чём я вообще не хочу особо упоминать. Но, если рассмотреть совершенно трезво, то это было почти нереально, и только сейчас многое предстаёт передо мною в совершенно ином свете.

То, что я также раздал тысячи полуденных обедов нуждающимся из Фомпа, Шваца и т.д., дополняет картину моей деятельности. В течение последнего года были зарегистрированы и имена всех тех, кто получил такого рода питание в подарок, к чему зачастую ещё добавлялась и одежда для взрослых и детей.

Также и школа была не для меня, она стала необходима исключительно ради детей других, а это требовало с моей стороны большой ежегодной доплаты для возмещения труда учителей и аренды помещения. Не иначе дело обстояло с электрической прачечной, кухней и пространствами для общих трапез со всем, что к этому относилось, а также с канатной дорогой, дорожным строительством и обслуживанием, с системой водоснабжения, пожарной охраной — я один оплачивал их, как и вообще всё, что обуславливает большое число людей и что относится к их удобству.

Если бы при этом я хотел вдаваться во все подробности, то, несмотря на чистейшую фактичность, это должно было бы звучать невероятно, но это в конце концов, опять же, лишь доказывало бы, что я был слишком углублён в мою писательскую работу, живя в ней, чтобы распознать, сколь часто и с разных сторон меня использовали как раз все те, кто потом встал против меня, как только уже не мог извлекать из этого выгоду.

Для меня это было бремя, от начала до конца, несмотря на вкрапление тут и там часов действительной радости. Ни о какой выгоде вообще не могло быть и мысли, до этого не дошло бы никогда.

Кто рассмотрит всё объективно и правильно, тот также должен будет убедиться в этом.

Я лишь могу сказать: я жил тем, что писал, ведь всё это исходило из моего живого убеждения. И это имело в виду только благо других!

Что касается столь часто используемого выражения «секта» или «религиозное общество», то я могу лишь вновь и вновь сказать, что это был не тот случай!

Уже годами я вновь и вновь с определённостью указывал на то, что я не хочу основывать ни церковь, ни секту или религиозное сообщество, ни привносить новую религию, но что моё намерение состоит исключительно в том, чтобы разъяснить автоматически действующие в творении законы, знание которых требуется каждому живущему в этом творении человеку, что одно лишь и может принести всем пользу.

Все мои писательские работы в этой области также доказывают это. А потому мне не нужно и дальше распространяться об этом.

Если в различных странах и государствах многие читатели моих произведений сошлись между собой и объединились в особые зарегистрированные союзы, то это произошло только для того, чтобы иметь возможность всё больше углубляться в трудный материал, ибо за основу их объединений они взяли мои произведения, что ведь должно быть, наконец, отчётливо видно из соответствующих уставов. Я не имел никакого права препятствовать такого рода вещам, да и не видел для этого причин.

Я, однако, никогда не принадлежал к этим союзам и не получал от них никакой прибыли, так как они работали только сами по себе и, естественно, платили взносы только своим союзам, так что между этими различными официальными союзами не было даже взаимной принадлежности.

Фонды отдельных личностей не входят с этим в противоречие.

А поэтому нельзя говорить и о секте, но всё это были, опять же, злонамеренные слухи, которые, наряду со многими другими невероятностями, так же намеренно распространялись преимущественно различными частями католической церкви, как я хорошо знаю, потому что они странным образом всегда видели во мне и страшились некого рода конкуренции, что, однако, равным образом является безосновательным.

Из этих источников исходили и слухи о культах наготы и иные нелепости, вещи прямо противостоящие моей жизни и деятельности.

Таким образом, при тщательном рассмотрении всё обратится в совершенно иную, правильную картину и, возможно, на этом фактическом основании будет соответствующим образом оценено, но никогда не осуждено.

Я хотел, чтобы соответствующий результат моих наблюдений и исследований в области самодействующих законов творения или природы был передан людям и стал пригодным для использования, и ничего иного. Что достаточно отчётливо вытекает и из моих работ, что уже должно быть достаточным доказательством как раз в пользу этого.

Одно только предисловие, которое я поместил в заглавии моего главного труда, говорит против всякого сектантства и ясно показывает путь, который остался для меня основанием. Оно гласит дословно:

В напутствие!

Пелена спадает, и вера становится убеждённостью. Лишь в убеждённости залог освобождения и избавления!

Я обращаюсь лишь к тем, кто ищет всерьёз. Они должны быть способны и готовы проверять дело предметно! Религиозные фанатики и беспочвенные мечтатели должны держатся в стороне, ибо они вредят истине. Злонамеренные же и необъективные в самих этих словах найдут свой приговор.

Это Послание затронет лишь тех, кто открыто несёт в себе искру истины и стремление действительно быть человеком. Всем им оно и станет светочем и опорой. Без окольных путей оно выведет из всего хаоса нынешнего замешательства.

Следующее слово не несёт новой религии, но оно должно быть факелом для всех серьёзных слушателей или читателей, чтобы с ним они обрели верный путь, ведущий их к желанным вершинам.

Духовно продвигаться вперёд может лишь тот, кто движется сам. Глупец, использующий для этого чужое подспорье в форме готовых воззрений, идёт своей тропою как на костылях, тогда как его собственные здоровые ноги при этом бездействуют.

Но когда он смело использует в качестве снаряжения для восхождения все способности, дремлющие в нём в ожидании его призыва, он применит вверенный ему талант в соответствии с Волей его Творца и играючи преодолеет все те препятствия, что отвлекая пожелают пересечь его путь.

Поэтому пробудитесь! Лишь в убеждённости покоится правильная вера, а убеждённость приходит лишь в результате бескомпромиссного взвешивания и проверки! Стойте живыми в великолепном творении вашего Бога!

(Написано в 1926)

Далее, чтобы не входить в подробности, я хочу выделить лишь несколько пунктов, по которым можно будет получить правильное впечатление о целом.

Например, дом Бернхардтов, который Линер оценивает в 18000 шиллингов с тем указанием, что эту стоимость он приобрёл лишь сейчас, после перелома, а раньше был ещё менее ценным.

Согласно земельному кадастру, он был куплен вместе с ветхим небольшим зданием конюшни за 18.000 рейхсмарок, что должно было равняться 30.000 шиллингам. Продавец потребовал сумму в рейхсмарках вместо шиллингов. Кроме этого было более двух тысяч шиллингов сборов, которые ведь должны быть прибавлены к стоимости покупки.

Это была только лишь покупка, и на тот момент владение так стоило, как мне в целом было подтверждено.

Теперь же возведённый лишь около шести лет назад дом претерпел большие строительные изменения, которые, должны были значительно повысить его стоимость, как, например, пристройка ванной комнаты с закрытой похожей на комнату верандой над нею, точно приспособленной к дому; далее, покрытие крыши, переделка линии подачи воды длиной в несколько сотен метров с деревянных труб на железные, водная система в самом доме, проведённая к первому этажу с водопроводом горячей и холодной воды, закрытие открытого балкона, современное переоборудование всех внутренних пространств и т.д. причём и господин мастер-плотник Линер не ушёл ни с чём.

Кроме того, переоборудование пространств над прежним зданием конюшни в трёхкомнатное жилище с кухней и лестничной системой, что одно лишь по моим воспоминаниям стоило 6000 шиллингов, как и обустройство в том же здании ещё трёх комнат. Не говоря уже о разбивке сада вокруг всего дома.

Но прежде всего, при покупке дома узкий путь от Фомперберга до деревни Фомп был весьма недоброкачественный, так что весной и осенью он временами создавал большие трудности.

Я велел построить новую проезжую дорогу почти в два километра, которая, собственно, только и открыла восточную часть Фомперберга! Само собой разумеется, что эта дорога повысила стоимость всех расположенных вдоль неё владений.

К этому следует ещё добавить и все другие дорожные сооружения, системы распределения и т.д., что вообще не было принято в расчёт при оценке, тогда как в иных случаях при любой оценке повсюду имеет решающее значение. За одно лишь возведение проложенной мною главной дороги инсбрукский мастер-строитель Ауэр, согласно его предложению той поры, желал 100000 шиллингов.

Ко всему этому добавляется ещё преимущество канатной дороги, пожарной охраны, водохранилища и т.д.. Всё это способствовало увеличению стоимости, а не снижению. Не говоря уже о лесонасаждении и подобных вещах.

А теперь жилой дом выставляется только за 9000 шиллингов из-за указания Лайнера, что он обрёл стоимость только из-за НСДАП, а ранее не имел её.

Всё же одно лишь это указание должно пролить особый свет на оценку господина Лайнера, как на того, кто намеренно хотел бы сделаться неким любимчиком, действуя соответственно, совершенно не принимая во внимание приведённых мною только что и легко проверяемых фактов, противоречащих этой оценке.

Это только один приведённый случай, и как здесь, не иначе обстоит дело и во многих случаях, в принципе, в большей или меньшей степени во всех!

Система моторного опрыскивания с резервуаром для воды, как и здание мастерской с большим столярным пространством вовсе не были упомянуты. Старый Зильдерерхоф также был расширен и дополнен мной, как и относящаяся к нему небольшая прачечная и иное, то, о чём также не упоминается. Это кажется полным беспорядком, что придаёт всему другой образ.

Составлению аудитора я противопоставляю точный отчёт моего давнего бухгалтера той поры Герберта Фольмана, в котором всё и отчётливо объясняется.

Я прилагаю копию этого отчета, в своё время написанного им для меня, который я прошу Вас принять в качестве моего ответа. Только это основание я считаю правильным, потому что оно точно соответствует ценности и обстоятельствам на тот момент. (Документ 1)

Господин Герберт Фольман ведёт бухгалтерию с той поры, как я сам взял в руки хозяйственную сторону, но он уже работал и прежде в течение нескольких лет с господами Хальзебандом и Манцем, поэтому он может предоставить на этот счёт даже лучшую информацию, чем я сам.

По этой причине я прошу допросить господина Фольмана в качестве свидетеля по всем бухгалтерским делам, а также по общению с заёмщиками, которое он вёл и курировал с июля 1936 года.

В качестве поддержки в ведении бухгалтерии он часто принимал помощь господина В.Фритча, который, без сомнений, также может сообщить факты по различным вопросам.

Поэтому я ещё раз предоставляю адреса этих господ, чтобы их можно было опросить:

Свидетели:

Герберт Фольман, Гроссенхайн/Са. Купфербергштр. 1/I

Вилли Фритч, Инсбрук-Гюнгербург, вилла Вальдранд №5

Таким образом, в качестве моего ответа я привожу опись господина Фольмана, которая сама собой показывает, каков порядок.

Из него также выходит, что внезапно вновь упомянутые ныне требования Айсенбайса и Гербериха неправомерны.

Они были погашены уже к концу 1937 года. Требование Кённеке полностью вымышлено.

Вероятно, следующее даст небольшую иллюстрацию об этом господине:

Кённеке, которому, помимо многих иных любезностей, я смог дать возможность разработки, печати и первого исполнения большого хорового произведения, поместил в начале его уже напечатанного произведения следующие слова:

Господину Оскару Эрнсту Бернхардту,

без которого я не написал бы это произведение,

с глубокой благодарностью посвящается,

Фомперберг в Тироле, 18 апреля 1930 года,

Кристиан Фридрих Кённеке.

После этого, пожалуй, большего говорить не требуется.

Все остальные суммы точно указаны в описи Фольмана, который всегда вносил всё в соответствии с фактами, так чтобы можно было с лёгкостью распознать и установить расхождения.

Возможно, следует ещё упомянуть, что в состав ценности недвижимости в книгах не включён дом Лора, поскольку этот дом был ведь собственностью господина Лора и ещё не перешёл в моё владение.

В добавление к отчёту господина Фольмана, Приложение 1, я хотел бы ещё сказать:

  1. При объективной проверке имущества и задолженности необходимо также учитывать машины, автомобили, канатную дорогу, обеспечение пожарной охраны, пожарную машину, оборудование для оказания первой помощи, инструменты и инвентарь, лошадей и повозки, систему обогрева, другие предметы оснащения и т.д. Они составляли значительную ценность, а потому были с правом включены в качестве встречных позиций в начальном балансе.

    Ведь эти ценности действительно имелись в наличии. Сейчас, при последующей оценке, их нельзя не учитывать, даже если сегодня в результате конфискации они уже не находятся в поселении.

     

    Решающим доказательством величины этих ценностей являются и погашенные счета-фактуры, которые, однако, не могут быть предъявлены, так как находятся среди конфискованных документов.

  2. Дальнейшим доказательством величины стоимости недвижимости является страхование от пожара. Стоимость страхования от пожара была определена экспертами страховой компании перед сделкой и признана правильной.

  3. Стоимость недвижимости, установленная в бухгалтерских книгах, использовалась и налоговым управлением в качестве основы для налоговой оценки.

  4. Рассматривая объекты недвижимости необходимо также учитывать и те ценности, которые были внесены в земельную книгу на имя госпожи Марии Бернхардт. Моя супруга также была ответственна за эти названные активы. Вероятно, самое отчётливое доказательство этому можно найти в сданных бухгалтерских книгах. Всё это даёт нормальный и здоровый эквивалент имеющимся займам.

  5. Поскольку эти книги велись в надлежащем порядке и в любое время были открыты для ведомственного ознакомления, они доказывают обратное обману. Таким образом, кредиторам не был бы причинён ущерб ни перед конфискацией, ни в будущем, если бы поселение продолжало существовать.

     

Кроме того, важно отметить, что почти все займы, особенно крупные, были выданы по идеалистическим причинам.

Если позже отдельные займодатели отрицали эти идеальные деяния и даяние, то при этом речь может идти только об отдельных изменениях в мировоззрении, за что я таким образом не могу быть ответственным.

Нынешняя оценка стоимости земли не соответствует стоимости на тот момент, которая была гораздо выше. Кроме того, стоимость земли той поры была ещё и особо поднята вследствие строительства дорог и путей, ирригационных сооружений и т.д.

******

После этих предметных объяснений некоторых пунктов, я позволю себе упомянуть ещё и глубинные, даже основополагающие во всех таких вещах психологические процессы, которые ведь уже известны большинству людей по их собственному многообразному опыту и сами по себе не несут ничего нового, но, к сожалению, легко упускаются из виду как раз вследствие их обыденности, хотя зачастую они являются решающим фактором.

Если где-то против кого-либо внезапно выступает обвинитель, то на его сторону постепенно становится целый ряд тех, кто сам бы никогда не подумал о чём-то подобном, но кто по истине был осознанно убеждён в совершенной верности того, что некто внезапно стремится выставить в ложном свете, будь то из личной злобы, зависти или недоброжелательства, от безрезультатности усилий по получению особых преимуществ или по иным причинам; кратко, у него есть попутчики, которые до сих пор по своему собственному свободному убеждению рассматривали всё с правильной стороны и которые теперь, внезапно попав под влияние, вновь по различным причинам и по человеческой слабости также решаются стать попутчиками, в действительности не имея на это никаких оснований.

Это общий опыт, что можно наблюдать снова и снова, и что в ходе всей человеческой истории требовало бесчисленных жертв, которые после их гибели были признаны и прославлены в более поздние времена.

Это происходит снова и снова, как в малом, конкретных жизнях, так и в великом, в жизни народов. Если затем добавляются ещё и обстоятельства, по-видимому благоприятствующие подобному, то на этой ложной видимости искусно возводится некое строение, зачастую являющееся произведением искусства в плане обмана.

Не иначе обстоит дело и в данном конкретном случае. При моём стремлении только к духовным целям вся область деятельности лежит в поле, на котором уже тысячи лет наряду с теми, кто действительно серьёзно исследует, подвизаются и многие люди, подстерегающие по обочинам тернистых путей, чтобы тотчас пристроиться там, где они ожидают чего-то особенного, а затем за счёт завоёванных трудом успехов других насытиться в первую очередь самим и использовать это для себя.

Там, где им это не удаётся, они с ненавистью и мстительностью борются с тем, кому они навязали себя и к кому привязались, руководствуясь такого рода собственными пожеланиями. При этом они не гнушаются никакими средствами, сколь бы предосудительными они ни были, в иллюзии, что в такого рода областях тяжело опровергнуть и прояснить представленные ими ложные утверждения.

Но к счастью, в этом моём случае дело обстоит несколько иначе, ведь всё сказанное мною напечатано, то есть вся моя работа, то, о чём вообще идёт речь, то, ради чего люди нашли путь ко мне, а также сами сделали всё то, что сделали, а значит, и дали займы, которые служили лишь идеальной цели земного содействия этой духовной деятельности.

В этих моих словах не произошло ни малейших изменений. Они и сегодня ещё читаются точно так же, как и вначале, и могут считаться доказательством и основанием для моего ответа.

Каковы они сейчас, такими они были с самого начала. Если собственное убеждение того или иного человека должно было сместиться или измениться из-за других влияний или намерений, то меня в связи с этим нельзя упрекнуть в намерении обмана!

С моей стороны ничего другого не произошло и не изменилось, но всё осталось как есть, слово в слово. И эти слова — моё неизменное, полное убеждение, к которому я ни в коем случае не хочу подталкивать других людей, потому что моя радость только в самой работе, и мне безразлично, кто и как много людей потом скажет, что это также и их убеждение.

В этом уже написанном мною произведении, которое ясно и отчётливо даёт распознать содержание моего желания, я увидел мою настоящую жизненную задачу, которая, согласно моему убеждению, состоит в том, чтобы открыть путь новому знанию на Земле! Прежде неизвестному знанию творения, дающему людям внутреннюю ясность и твёрдость.

По этой причине я и считаю себя посланником Бога, потому что из себя самого человек никогда не смог бы написать произведение о таких знаниях с полностью новыми и всё же простыми объяснениями, не будучи особо определён к этому данной способностью. А потому должна быть и особая связь с божественной мудростью.

Для меня сами эти произведения являются доказательством этого. А потому я жил этим убеждением без сомнений, не желая извлекать из этого никаких преимуществ, кроме радости от того, что могу написать это для людей.

Естественно, понятие «Посланник Божий» или «Сын Божий» в данном случае не рассматривается так, как это было с Иисусом, но речь идёт об особом процессе излучения, к определённому времени закреплённом в моём земном теле, только после того как для необходимого созревания я прожил и пережил большие страдания. К этому относилось всё, также и дурные переживания, для того чтобы затем исходя из собственного переживания иметь возможность облечь произведение в правильные слова, в чём я действую как внешний земной грифель божественной воли для новых откровений необходимого знания.

Я всегда был далёк от того, чтобы как-либо торговать этим моим убеждением, обоснованным в моих произведениях о знании творения, что показалось бы мне осквернением моей задачи.

А поэтому не я как личность являюсь поводом и центральной точкой всего произошедшего до сих пор, к чему относится и сплочение отдельных сообществ, но только моё произведение «В Свете Истины» как «Новое послание Грааля».

Все люди связывались со мной только после прочтения моих работ, никогда раньше, и в результате собственного и свободного личного убеждения в правильности моих утверждений.

Если же такие люди, чувствующие, что мои произведения внутренне освободили их от большой неясности и от тяжкого давления в благодарности и радости тут и там желали проявить ко мне различного рода внимание, то у меня не было оснований отвергать их, и насколько я знаю, никто также не имеет права обвинить меня в том, что я принимал такого рода вещи как что-то неправедное или даже обман. Более того, зачастую мне приходилось испытывать, что отказ глубоко ранил этих людей, тогда как они всегда заверяли меня, что принятие — это большая радость для самих дающих.

К такого рода вещам относились и займы, которые на чисто идеалистических основах должны были служить продвижению и развитию, а также облегчить возможность дальнейшей беспрепятственной писательской деятельности в этой области. А потому многие из этих займов должны были только приносить проценты в течение жизни дающих, но не подлежать возврату. Само собой разумеется, что лишь в смысле сохранения этих идеальных духовных целей, что также никогда не оставалось без внимания, да и не осталось бы без внимания, так что все предпосылки, даже умозрительные, нашли полное исполнение. В этом плане меня нельзя упрекнуть, если на горе было выбрано иное направление.

Я сам делал только то, что было допустимо. Само собой разумеется, я бы без промедления подстроился под любой запрет, поскольку я далёк от того, чтобы делать нечто против воли правительства, ведь в моих произведениях я сам призываю всех читателей к образцовой жизни, к чему, естественно, относится и исполнение гражданином обязанности по отношению к его правительству.

Изменившееся положение на горе, естественно, снимает и многие предпосылки некоторых кредиторов, которые были движимы лишь совершенно определённым разумением и ныне уже не могут быть учтены, как, например, упразднение обратной выплаты, из-за которого, однако, мне не может быть предъявлено никакого упрёка.

Если тут и там из уст в уста среди людей и передавались ложные слухи, то часто они происходили и через так называемые «медиумические» записи других людей, а ведь подобные явления есть у всех народов. Также достаточно известно, что уже часто они причиняли большой ущерб, поскольку большая часть из них без желания и без ведома пишущих подобное оказывается их собственными фантазиями, которые, как они верят, приходят из «потустороннего».

Там же, где это подлинно, подразумеваемое духовно, к сожалению, зачастую принимается по-земному, потому что духовный род описания, который всегда может быть только образным, остаётся ещё слишком незнакомым. Вследствие этого также уже возникло много бед.

Не иначе было и здесь, с той лишь разницей, что многие люди полагали, что эти вещи исходят от меня или моей супруги, что утверждалось даже и теми людьми, которые сами писали это, зачастую со злым умыслом, либо же так, словно я лично дал стимул и повлиял на это.

Всё это ложно! Такого рода вещи не исходили ни от меня, ни от моей супруги, напротив — однозначно от других людей. Мы же всегда имели ущерб от последствий таких слухов, проявлявшихся во всевозможных подозрениях и дурных нападках, что зачастую порядочно портило нам жизнь.

Ведь я сам в моих печатных произведениях достаточно отчётливо предостерегаю от опасностей медиумической деятельности, так что мой взгляд на этот счёт вполне распознаваем, что, опять же, создаёт мне много врагов.

Поскольку в моих личных данных упоминаются и две прежние судимости, вероятно, будет правильно, если я подробнее остановлюсь и на этом и скажу нечто на этот счёт, что сможет внести ясность.

Моей ошибкой было то, что я никогда должным образом не занимался этим, поскольку не думал, что мне вновь об этом напомнят. Когда же Кённеке воспользовался этим в своём роде с целью вымогательства, несмотря на то что это было почти сорок лет назад и на самом деле это уже нельзя было использовать, было слишком поздно.

В общих чертах я хочу описать сообразно истине, как обстояло дело в действительности, поскольку теперь это больше не может принести вреда никому, кому в ином случае могло бы навредить.

В первом деле речь шла о двух векселях, которые я дал в ссуду, так как мне временно понадобилось несколько сотен марок. Я дал два векселя до востребования, по которым имелось достаточно непогашенных долгов, с многократным покрытием, которое должно было поступить до наступления срока погашения векселей.

Кредиторы, однако, сверх того потребовали передать в залог в качестве обеспечения ещё и некоторые предметы мебели. Я мог сделать это беспрепятственно, поскольку имел полное право распорядиться этой мебелью, так как никакого раздела имущества с моей прежней женой тогда не существовало. Эта мебель также ещё в несколько раз превышала ценность суммы векселя.

Но получилось так, что в действительности я получил гораздо меньше денег, чем было заявлено. Я хочу упомянуть только об одном векселе. Я должен был получить тысячу марок, для чего должен был подписать вексель на три месяца за двенадцать сотен марок, то есть двести марок процентов за тысячу марок на три месяца. Тем не менее, я получил не тысячу марок деньгами, но из них ещё сигары стоимостью несколько сотен марок, и только остальное деньгами.

Не сильно иначе обстояло дело и со вторым векселем. Мой первый брак тогда уже был расшатан постоянным присутствием матери моей супруги, из-за чего почти каждый день происходили бурные сцены и будущее казалось невыносимым, так что я принял решение, вызывавшее расторжение, уехав и тем самым дав повод для развода на основании злонамеренного оставления с моей стороны.

Поэтому я и взял кредит на два векселя, чтобы тем самым иметь возможность заранее должным образом привести всё в порядок. Ведь на этот счёт имелись многочисленные гарантии и не только в виде определённых ожидаемых поступлений от взыскания непогашенных долгов по моему преуспевающему делу:

Общий сбыт с природных минеральных источников для всей Саксонии. Это был минеральный источник Клёстерле, на владение которым в Клёстерле у меня также была закладная на десять тысяч австрийских крон, что само по себе уже являлось многократным обеспечением обоих векселей.

После нескольких повторных столкновений в семье я оставил моей супруге дело и владение и в крайнем волнении уехал, чтобы совершить более длительное путешествие в Малую Азию, о котором я задумал написать книгу. По моим воспоминаниям это было весной 1900 года.

Путём содействия Генерального консульства Германии в Константинополе я получил турецкий паспорт, необходимый для поездок во все турецкие государства.

На своём обратном пути спустя несколько месяцев я задержался в Смирне дольше, чем хотел, из-за вспышки чумы, так как во время эпидемии никому не позволялось покидать город.

Тем временем наступил срок оплаты векселей, однако непогашенные долги, предназначенные для их покрытия, не были своевременно получены. К несчастью, компания минеральных вод Клёстерле, расположенная недалеко от Карлсбада, также внезапно обанкротилась, из-за чего я потерял залог в размере 10 000 крон, внесённый мною наличными.

Вексельные кредиторы как выяснилось надеялись на непогашение и хотели, чтобы мебель, заложенная для этой цели сверх залога, была взыскана, чтобы таким образом достичь ещё большей выгоды.

При этом матери моей супруги в то время пришла мысль просто предъявить претензию на мебель как на свою собственность, потому что она купила её для обстановки и у неё были квитанции по оплате. Тем самым она лишь хотела побудить обоих кредиторов ещё немного подождать, несмотря на то что она с лёгкостью могла бы в течение нескольких дней сделать ликвидной много большую сумму, ведь она была состоятельна. И это оказалось роковым. Оба кредитора ни во что не вдаваясь подали против меня заявление о мошенничестве.

По возвращении я был арестован на границе Германии.

Поскольку я полагал, что мать моей супруги дала присягу, что в конечном итоге могло привести к тяжкому наказанию за лжесвидетельство, я не стал возражать, поскольку моя супруга была чрезвычайно привязана к ней, и принял всё молча.

Я не говорил и не виделся ни с женой, ни с её матерью.

Только по возвращении, я узнал, что мать моей супруги действовала под влиянием наших постоянных раздоров и мужа другой своей дочери, а также убеждённости в том, что я уже никогда не вернусь, несмотря на то что ещё в последний момент она могла всё предотвратить, оплатив саму по себе небольшую сумму.

Тотчас после моего возвращения обвинители были сполна обеспечены мною, получив надёжные непогашенные обязательства, и пришли извиниться передо мной с заверениями, что никогда не подали бы жалобу, если бы у них была возможность заранее познакомиться лично, ведь всё происходило только через посредника. В конечном итоге тогда никто в действительности не понёс ущерба.

Мать прежней супруги и участвующие умерли, так что теперь им уже не будет никакого ущерба. Со своей прежней супругой я впоследствии развёлся.

Описания моих путешествий по Малой Азии появлялись в газетах с 1903 года, а в 1908 году вышла большая книга объёмом более 500 страниц под названием «Среди чужих народов».

Второе дело я по возможности наглядно опишу лишь в общих чертах, поскольку у меня никогда не было по нему документов:

Я жил в Берне и писал уже упомянутое выше произведение о путешествии «Среди чужих народов».

Ранее я несколько лет занимал пост директора акционерного общества и при этом вследствие процветания этого общества приобрёл хорошую торговую репутацию.

Возможно, именно эта репутация была основанием того, что однажды я получил общественное приглашение к адвокату, имя которого сейчас мною забыто, но которое можно узнать вновь, поскольку этот господин ранее был также городским главой. Там я встретил барона де Фиркса, который, среди прочего, рассказал мне, что он был шефом царской политической полиции, но получил от нигилистов предупреждение, что если он не хочет погибнуть, ему следует покинуть Россию в течение 48 часов. Поэтому он предпочёл отъезд оттуда.

Его дядя был также министром, а двоюродный брат, князь… также играл важную роль.

Поскольку он, казалось, был как дома при известном там адвокате, я, как это было почти всегда, безоговорочно ему поверил, поскольку мне было не так легко приписать людям нечто дурное. Ошибка, которая уже не раз мстила за себя.

Но в конце концов каждый человек видит других людей через свои собственные очки. Один всегда ожидает недоброго, другой верит в хорошее, сообразно его собственному качеству, и он также и видит иначе.

Я жил целиком в моей работе над книгой путешествий и различными новеллами, поскольку я хотел заниматься только писательством.

За этим первым приглашением последовали и другие. Я всегда находил обоих господ за усердной работой, их столы были покрыты полностью исписанными машинописными страницами. Затем они рассказали мне, что разрабатывают учредительные протоколы для нового акционерного общества, в котором я, собственно, также мог бы участвовать, поскольку это было очень здравое дело.

Речь шла о новой «сигаретной фабрике», для чего они уже наняли специалиста с Кипра, у которого в распоряжении были отборные рецепты, которые сами по себе уже стоили целое состояние, ведь новые марки безусловно должны были иметь большой успех. Это было нечто совершенно особое, полностью вне конкуренции.

Поскольку я, будучи абсолютно некурящим, не имел к табаку никакого интереса, то это потребовало долгих уговоров, прежде чем спустя несколько недель я решился на участие с пятью тысячами франков, которые я внёс через цюрихский банк.

Тем временем барон де Фиркс пытался убедить меня принять место директора в Риге, где он вместе со своим дядей, российским министром, построил бы большую сигаретную фабрику, как ещё и в различных российских городах. Деньги на это уже были в руках его дяди. Он предложил мне годовое жалованье в 15 000 рублей, которое в конце концов увеличил до 25 000 рублей. Я отказался.

Тогда он объяснил, что это нужно вовсе ненадолго, потому что после завершения строительства и ввода в эксплуатацию в России возникнет монополия, так что затем государство должно будет скупить все фабрики. Тогда это была бы работа его дяди.

Поскольку я остался при своём отказе, он подталкивал меня к тому, чтобы я по меньшей мере наладил бухгалтерский учёт на фабрике в Берне, поскольку я был известен как хороший торговец. Это я мог делать вполне хорошо наряду с написанием моей книги, и это было бы только полезно новой фирме.

В итоге я не обнаружил ничего плохого и согласился. Протоколы, которые оба господина разрабатывали отдельными вечерами в течение нескольких недель, я подписал не читая, поскольку я ничего не понимал в этих вопросах.

Затем я исполнил пожелания и должным образом оформил бухгалтерские книги на основании данной мне обоими господами информации, потому что это не препятствовало мне в моей писательской работе.

Вскоре после этого я заболел тяжёлым плевритом и по совету врача должен был сменить климат. Я выбрал Рейн и переехал в Майнц, а после того, как мой завершённый тем временем роман о путешествии нашёл хороший сбыт, подписал договоры с издательскими фирмами и должен был работать с утра до ночи, чтобы выполнить мои договорные обязательства.

Спустя долгое время я узнал со стороны, что сигаретная фабрика обанкротилась, а я вместе с другими учредителями, был заочно осуждён. Поскольку я не получал никаких соответствующих известий и был перегружен работой, я более не заботился об этом, пока не начались попытки вымогательства.

Тогда доктор Хубер, адвокат из Шваца, сам отправился в Берн, чтобы там ознакомиться с судом, поскольку я, пожалуй, подал бы заявление на повторное рассмотрение дела.

Председатель суда дал ему знать, что повторное рассмотрение дела невозможно, поскольку всех других участников уже нет в живых.

На его взгляд обвинение было вынесено лишь потому, что меня там не было, а поэтому другие могли с лёгкостью всё свалить на меня.

Затем, несколько лет назад, также усилиями адвоката в Берне, я получил уведомление от федерального управляющего о том, что всё дело было погашено и урегулировано объявлением об истечении срока давности.

Я надеюсь, что пагубная тень этих дел, нависшая над всей моей жизнью, также когда-нибудь вновь отступит от меня.

Кипсдорф, 22 октября 1939 года

Подпись: Оскар Бернхардт

26 октября 1939 года

A.R. 149/39

В дополнение к моему заявлению от 22 октября следует ещё определить следующее:

Бухгалтерский учёт состоял из следующих книг:

1.) Инвентарь

2) Грубая касса (ежедневные записи)

3.) Чистая касса (помесячное деление для переноса в журнал, который служит ежемесячной сводной книгой для внесения в главную бухгалтерскую книгу)

4.) Книга учёта приходных накладных

5) Книга учёта выставленных накладных

6.) Мемориал I

7.) Мемориал II

8.) Журнал

9.) Главная бухгалтерская книга

Это был полностью законченный в себе, наглядный и точно соответствующий закону бухгалтерский учёт, показывающий всё в деталях и служащий однозначным законченным доказательством правильности моих сведений.

Одни только эти бухгалтерские книги могли бы послужить не имеющей пробелов основой для аудитора. Каждый специалист по торговле также должен был бы тотчас распознать точность всего бухгалтерского учёта.

Естественно, он не мог бы получить правильное представление из трёх бухгалтерских книг, которые приводит аудитор. Однако эти бухгалтерские книги были полными и точно соответствовали фактам. Они также дают доказательство обратного всем другим, не согласующимся с ними утверждениям.

Я прошу, чтобы бухгалтер Герберт Фольманн также был допрошен об этом под присягой.

Кипсдорф, 26 октября 1939 года

 

Подпись Оскар Бернхардт